В статье про «Красный май» мы писали, что 1968 встал в один ряд с 1848, 1871, 1917 – годами великих свершений, определивших течение новой и новейшей истории. Теперь же нам хочется добавить новое утверждение про тот беспокойный год — он также стал годом активного пересмотра марксизма.
Во время уже освещенного нами «Красного мая» на первый план выступили различные течения марксизма: троцкизм, маоизм, марксизм Франкфуртской школы. Ортодоксальный же марксизм, чьим официальным идеологическим представителем являлась Французская Коммунистическая Партия, остался в стороне.
«Пражская весна» же прошла под лозунгами демократизации, гласности, социализма с человеческим лицом и «исправления ошибок» — лозунгов так нам знакомых по «Перестройке»

И, наверное, знакомых неслучайно: один из самых известных борцов за «демократический социализм» Зденек Млынарж, принимавший активное участие в «Пражских событиях», был соседом по общежитию и близким другом нашего реформатора Михаила Сергеевича Горбачева. Учитывая, что Зденек был настроен реформистки ещё во время учебы в университете и поддерживал активную переписку с Михаилом Сергеевичем до конца своих дней, вполне вероятно, что многие идеалы «Перестройки» были взяты Горбачевым из его многочисленных бесед с чешским реформатором.

Так что вопросы цензуры в СМИ и «свободы критики», «рыночного социализма», вырождения партии и усыпления классового сознания в «странах победившего социализма», «политической либерализации», близки и нашей истории. Как нам кажется, они будут нам близки и важны в неминуемом социалистическом будущем.
Так чего же хотели чешские реформаторы? Как проходили их реформы и почему они провалились? И почему же советские танки вновь оказались в Праге?
Для того, чтобы ответить на эти вопросы, нам необходимо рассмотреть не только события, января – августа 1968, но и те процессы, что к ним привели.

Глава 1. Настоящая «Пражская весна»

«Да здравствует прочное правительство народа, правительство Клемента Готвальда, которое обеспечит путь к социализму!»

воззвание Комитета действия

Следуя договоренности Рузвельта и Сталина, Чехословакия отходила в сферу влияния СССР, однако после прихода в Белый дом нового президента эти планы изменились. Американцы планировали воспользоваться тем фактом, что они освободили от нацистов часть Чехословакии с Запада и вернуть её на путь «Свободного мира».
Учитывая специфику распределения политической силы между партиями внутри Чехословакии, сделать это было достаточно сложно.

Фактически правые были разгромлены и не имели никаких структур: право-консервативная «Аграрная партия», ведущая политическая сила в Чехословакии до 1938, скомпрометировала себя в связях с немцами и была ликвидирована и запрещена. На политическом небосклоне оставалась только одна христианско-демократическая «Чехословацкая народная партия», не имевшая значительной поддержки среди больших слоев населения.

Оставались только левые. Самым предпочтительным из возможных вариантов для американцев была «Чешская Национально-Социальная партия» — вторая политическая сила в стране. Популярность ЧНСП держалась на двух китах: левой риторике и личной популярности президента Бенеша – члена партии.
В программе движения провозглашался «социализм без Маркса», поскольку он противоречил «чешскому духу, провозглашая победу коллективизма над личностью». Сама по себе программа представляла из себя лево-правую эклектику из требования социальной справедливости под соусом буржуазного национализма.

Лицом же партии был президент Бенеш — символ чехословацкого сопротивления, уважаемый и за рубежом, и на родине. На первых порах этого хватало, чтобы удерживать электорат, что расширился за счет людей, всегда голосовавших за запрещенную «Аграрную партию».
При этом самой популярной партией была «Коммунистическая партия Чехословакии». Причины ее успеха тоже достаточно очевидны: активная борьба с захватчиком, а именно организация «Пражского восстания» и восстания в Словакии, ведущая роль РККА в победе над фашизмом и традиционно большая популярность коммунистов, что после освобождения страны вышла на новый уровень.

Также рядом с КПЧ шла и «Социал-демократическая партия Чехословакии», которая за три послевоенных года будет окончательна поглощена КПЧ.
После освобождения было образовано временное правительство из антифашистских партий – Национальный совет. Его основной задачей стала организация выборов в Конституционное национальное собрание, что должно было выработать новую конституцию и решить по какому пути пойдет Чехословакия.

В 1946 прошли выборы: 38% набрали коммунисты, став победителями этих выборов, в армии за них отдали свой голос 70% военнослужащих. Во многом это случилось из-за самого формата выборов: голосовать могли все совершеннолетние граждане, выборы были тайными, голоса – равными, а явка – обязательной. Это обеспечило возможность коммунистам использовать свою широкую популярность в среде трудового народа.

В то время в Чехословакии, как и везде в будущем Восточном блоке, сложилась абсолютно уникальная ситуация, при которой коммунисты могли прийти к власти мирным путем, твердо стоя на двух ногах. Это стало возможным ввиду нескольких факторов. Во- первых, местные буржуа были фактически уничтожены во время оккупации и замещены немецкими коллегами. После того, как немецких коллег прогнали, образовалась пустота, которую некому было занять. То есть местные частники просто не могли влиять на большую политику. Во-вторых, популярность коммунистов действительно была зашкаливающей.

Понимали это и представители других партий, не готовых вверять судьбу Чехословакии КПЧ. В феврале 1948 члены правительства от ЧНП и ЧНСП решают уйти в отставку, дабы бойкотировать работу правительства и принудить коммунистов провести новые выборы, где оппозиционные партии надеялись улучшить свои результаты. Однако демарш отказались поддержать в социал-демократической партии, и поэтому в отставку ушло менее половины министров — кворум сохранился.

В ответ КПЧ потребовала от Бенеша разрешение на замену старых министров новыми, очевидно, прокоммунистическими. Бенеш, понимая последствия такого шага, долго отказывался принимать отставку министров. Тогда по стране были проведены многотысячные митинги и миллионные стачки с целью надавить на президента. У Бенеша более не было выбора, ему пришлось принять отставку и заместить старых министров новыми. Так КПЧ абсолютно мирно и в соответствии с конституцией захватила власть.

Глава 2. Весенняя буря
После прихода к власти КПЧ были национализированы кино и пресса, банковская система, крупные предприятия, была проведена коллективизация и земельная реформа — малоземельным были переданы большие участки земли, был установлен порог на максимально количество земли в одних руках, предоставлялись беспроцентные кредиты для крестьян.

При этом в розничной торговле еще некоторое время оставался частный бизнес. Также были начаты пятилетние планы — только по итогам первой пятилетки произвели в два раза больше, чем в 1938.
Была также создана система трудовых лагерей для «контрреволюционных элементов». Всего за первые 6 лет через них прошло 20 тысяч человек. Решения выносили тройки. Целью имели – перевоспитание «контрреволюционных элементов». Очевидно, результат был ровно противоположным.

Также была проведена своеобразная чистка в армии и МВД — были уволены или отправлены на пенсию все замаравшиеся в сотрудничестве с нацистами. Особенный размах был в словацкой армии, где большинство офицеров служило там при марионеточном режиме Йозефа Тисо.
В 1949 году по всему «Восточному блоку» проходит шпионская истерия, активно подогреваемая внутрипартийной борьбой и американской разведкой, чей целью было скомпрометировать новые коммунистические правительства внутренней грызней и масштабными репрессиями. В Венгрии был репрессирован министр внутренних дел Райка, из партии был исключен будущий лидер Польши Гомулка. Репрессии не обошли стороной и Чехословакию.

Самым известным политическим процессом в Чехословакии 50-х годов считается «дело Сланского» — второго человека в государстве.
Ему инкриминировали попытку убийства главы партии Готвальда, с целью занять его место. Сам Рудольф Сланский был идейным коммунистом, членом партии с 1929, одним из руководителей словацкого восстания, героем сопротивления и близким другом Готвальда. Так как же вышло, что репрессировали именно его?

Во-первых, американской разведкой действительно были сфабрикованы некоторые факты, подтверждающие связь Сланского с ними и его мнимые планы. Во-вторых, Сланский был очень влиятельным и очень популярным человеком с длинным списком врагов в партии. В-третьих, в Чехословакии традиционно были сильны антисемитские настроения, так что еврейское происхождение Сланскому не помогло. В-четвертых, упорство, с которым из него выбивали признательные показания, было большим. Так что Сланский сознался вообще во всем.

Следующим крупным делом было преследование «буржуазных националистов» в Словакии. Самым известным фигурантом стал Густав Гусак — председатель правительства Словакии. В 1954 был приговорен к пожизненному заключению, но несмотря на пытки, вину так и не признал. В 1960 – помилован, в 1963 – реабилитирован. Будет одним из активных сторонников реформ 1968 года. Всего во время шпионской истерии пострадали 9 тысяч человек. Её последствия ещё долго будут влиять на судьбу Чехословакии.

Через 9 дней после смерти Сталина, в 1953 году умирает Клемент Готвальд. Период революционных штормов оканчивается и начинается эпоха расцвета Чехословакии.

Глава 3. Милостивое лето
«Милостивое лето» — название, что дали сами граждане Чехословакии, периоду 1953 – 1967, ставшему самым успешным за историю существования этого государства.
К концу 50-х Чехословакия вышла на уровень ведущих европейских стран по уровню жизни. С 1956 страна открылась для иностранных туристов, с 1962 граждан ЧССР стали свободно выпускать на Запад. Чехословакия быстро превратилась в «витрину социализма».

После смерти Готвальда власть мирно делили Запотоцкий и Новотный, после смерти Запотоцкого вся власть перешла к Новотному.
С приходом к власти Новотного разрешается выход из колхозов, немного децентрализуется плановая экономика, дается больше свободы предприятиям. Все эти меры приводят к значительным результатам — ВВП Чехословакии продолжает расти быстрым темпами вплоть до конца 1960-х.

В 1960 в стране принимают новую конституцию, которая провозглашает, что процесс построение социализма в Чехословакии завершен. В честь этого события объявляется амнистия полит. заключенных. Многие из них через 8 лет вступят в «Клуб 231».

К 1960-м стало понятно, что органы внутренней безопасности перегнули палку с борьбой со шпионажем в начале 50-х годов. На Новотного увеличивался нажим со стороны партийной оппозиции и интеллигенции — они требовали полной реабилитации политических заключенных, а не частичной амнистии. Однако руководитель партии не мог пойти на это по нескольким причинам.
Во-первых, Новотный боялся, что резкое изменение курса в отношении даже одного только «дела Сланского» может привести к дестабилизации ситуации — он прекрасно помнил, что Венгерское восстание 1956 началось с торжественной реабилитации репрессированного министра Райка.
Во-вторых, полное признание ошибок потребовало бы осуждения палачей, а на тот момент это были очень влиятельные люди: Бацилек — глава правительства Словакии, принимавший активное участие в репрессиях и Микоян — фактически второй человек в СССР после Хрущева, заставивший Готвальда принять решение об аресте Сланского, и десяток других влиятельных, но менее известных личностей. Трогать их Новотный не мог и не очень хотел.
Он нашел другой выход: провел очень тихую чистку в рядах МВД среди людей, особенно отличившихся в тех репрессиях. Чаще всего, их отправляли на пенсию, могли решить гос.наград или уволить.

Новотный стал героям десятка анекдотов — виной тому жеманная манера говорить и его изысканные наряды. Это, помноженное на нелюбовь Новотного к публикации фактов его личной жизни, привело к построению мифа, что руководитель партии был человеком глупым и скрытным. Во времена «Пражской весны» к этому набору добавился еще и ярлык коррупционера. Именно из попытки выстроить себя полной противоположностью Новотному и будут расти ноги у открытости и честности Дубчека — будущего лидера Чехословакии.

Новотного не любили в среде интеллигентов за то, как сильно цензурировалась печать в ЧССР в годы его правления. Это даже приводило к протестам: в 1956 на фоне событий в Венгрии начались студенческие акции неповиновения, что так и не поддержал простой народ.
Эту карту разыграет тогда еще председатель «Коммунистической партии Словакии» Александр Дубчек в борьбе против Новотного. Он спустит с цензурной цепи всю прессу в Словакии и она закономерно обрушится на Новотного – против него развернется настоящая травля. Дубчеку же сыграет на руку замедление роста экономики в конце 60-х, и он начнет говорить об «ошибках правительства в экономике» и призывать к его смене.

Почувствовав слабость председателя партии, поднимется партийная оппозиция. Новотный достаточно долго сопротивлялся, но не смог переломить ход внутрипартийной борьбы — в январе 1968 он будет отправлен в отставку со всех постов.

Глава 4. Пражская осень
В Москве победа Дубчека над Новотным воспринималась более чем нейтрально — в СССР Дубчек воспринимался, как идейный коммунист и «наш человек».
Такое мнение советского правительства легко объяснимо, если знать биографию реформатора. Он с самого раннего детства жил в СССР, воспитывался в семье идейного коммуниста Штефана Дубчека. В Москве Александр получил высшее образование, а перед этим 6 лет состоял в антифашистском подполье в оккупированной Словакии и принимал участие в национальном восстании, во время которого был дважды ранен.

Никаких особенно реформистских взглядов до 1968 не высказывал, только выступал в поддержку реабилитации и защиту интеллигенции. Быть может, так случилось, потому как каких-то определенно оформленных взглядов у него не было.

Сам реформатор в своих мемуарах доказывал, что он всегда был идейным и желал установления «социализма с человеческим лицом», но нам все-таки кажется, что это не более чем попытка обелить себя и выиграть давно проигранное сражение.
Практически первое, что сделал Дубчек, появившись у власти отменил любую цензуру. Таким образом, он разыграл уже, казалось бы, отбитую карту — получившие небывалую свободу журналисты тут же накинулись на оставшихся у власти сторонников Новотного, те же без протекции от своего бывшего начальника ничего не могли с этим поделать.

Дубчек же, прислушавшись к голосу общественности, убрал этих людей, заменив лично преданными ему. Так он окончательно расправился с политическими противниками и получил любовь и уважение со стороны интеллигенции. В будущем Дубчек неожиданно станет заложником этого положения — он ничего не сможет сделать с джином «гласности», выпущенным из бутылки, поскольку в случае восстановления цензуры, его репутация была бы разрушена.

Однако он не учел не только это, но и то, кому он дал свободу открыто говорить. Чешская и словацкая интеллигенция и студенчество традиционно были настроены либерально. Даже во времена победоносного шествия КПЧ в конце 40-х на выборах в студенческие орг. советы коммунисты смогли набрать только 20% голосов. И это на фоне зашкаливающей поддержки остального населения. Со временем ситуация лучше не стала — интеллигенция видела только цензуру и репрессии, не замечая рост уровня жизни простого народа.
Так что после падения цензуры на страницы газет вылился целый поток социал-демократических, либеральных, а иногда и открыто антикоммунистических заявлений.

К примеру, было опубликовано расследование о том, что органами разведки СССР ещё в 1948 был убит известный некоммунистический политик Ян Масарик. В реальности он случайно выпал из окна. Однако даже такая пропаганда не смогла бы сподвигнуть народ сжигать советские танки и стремиться к восстановлению капитализма, если бы для недовольства не было объективных экономических причин.

К концу 1960-х темпы роста Чехословацкой экономики замедлились. Появилась дискуссия, как нужно решить эту проблему. Правительство Новотного предлагало легкую децентрализацию плана и переход от количественного роста к качественному, настаивая, что данный «кризис» — проблема роста. Оппозиция же говорила об ущербности всей системы и настаивала на кардинальных реформах.

Главный их творец Ото Шик предлагал следующее: повысить эффективность производства через предоставление предприятиям большей свободы. Допускалось свободное ценообразование, для работников убыточных предприятий гарантировались зарплаты.

После приведения плана в действие сложилась стандартная для подобных экономических реформ ситуация, когда вся прибыль доставалась дельцам на местах, а расходы – государству. Последнее, не справляясь с нагрузкой в условиях рухнувших доходов, уменьшило социальные гарантии. Чехи и словаки вспомнили, что такое инфляция — виной тому свободное ценообразование. Резко и очень сильно упал уровень жизни. И все это на фоне тотальной антикоммунистической пропаганды.

Когда вице-премьера, Ото Шика, начали спрашивать, почему реформа привела к таким результатам, он пришел к выводу, что они возможны только из-за малой радикальности преобразований. Журналисты призвали к нему прислушаться и потребовали их расширения.
Сам Александр Дубчек признавал, что незадолго до 1968 сам был сторонником централизации экономики. Случилась резкая смена мнения аккурат в момент начала активной борьбы против Новотного — сторонника слегка децентрализированного, но все-таки сильного планового начала в экономике.

Помимо экономической либерализации шла и политическая. Было разрешено создавать объединения и даже партии. Быстро появился «Клуб 231», названный так по статье о защите социалистической республики, по которой сажали репрессированных и нацистских пособников. Многие из них вышли либо в 1960 по амнистии в честь конституции, либо уже в 1968. Состоять могли либо сидельцы, либо их родственники. В «Клубе» было до 80 тысяч членов, имевших все основания ненавидеть советскую власть.
Тогда же появился «Клуб активных беспартийных», включавший себя разную публику: от социал-демократов до фашистов.

Объединившись, эти клубы, провели свою собственную антикоммунистическую демонстрацию первого мая. Тогда только в Праге вышло 10 тысяч человек.
Возродилась уже всеми забытая «Чехословацкая национально-социальная партия». В КПЧ все сильнее виднелось правое крыло во главе с Шиком и Смырковским. Советские руководители были уверены, что оно попытается захватить власть над партией во время экстренного 14 созыва партии. Предполагалось, что в этом случае государство официально примет курс на восстановление капитализма.

Очевидно, советское правительство внимательно следило за развитием событий. С Дубчека несколько раз брали обещания разобраться и с экономикой, и с журналистами – каждый раз он этого не делал, потому что, как нам кажется, был заложником своего образа реформатора. Идею о вторжении для подавления контрреволюции предлагали уже в июне лидеры ГДР и Польши. После очередной провокации, сделанной Смырковским во время встречи лидеров «ОВД» 3 августа, СССР согласился ввести танки в Чехословакию.

21 августа началась операция «Дунай», в тот же день были заняты все важные точки на территории страны. Войска ЧССР не оказывали сопротивления, в отличии от простого народа: известны десятки случаев поджога танков, стрельбы и нападений на советских солдат. Всего в результате боевых действий погибло 108 солдат, принимавших участие во вторжении и 108 сторонников «Пражской весны».

Социалистический лагерь раскололся по вопросу о поддержке интервенции: «новые левые», «Французская Коммунистическая партия», «Итальянская Коммунистическая партия», руководство Югославии, Албании, Румынии осудили подавление протестов танками. В поддержку высказались только ГДР, Польша и Венгрия.

Интервенция неожиданно высветила глубокий кризис мирового коммунистического движения. Верно ли поступило советское правительство, задавив протест гусеницами танков? Учитывая обстоятельства, определенно да.

В Кремле рассматривали два варианта развития событий. Первый — пустить все на самотек и допустить выход Чехословакии из социалистического блока. Второй — уничтожить угрозу системе коллективной безопасности. Третьего не было дано.
При выборе «плохо и еще хуже» Москва выбрала плохой вариант развития событий. Потому что хорошего не было.

Хорошим вариантом было бы, если бы кризис в Чехословакии разрешился бы самим собой — возможно это было бы только при прямом вмешательстве населения в процесс.
Однако в «стране победившего социализма» классовое сознание уснуло. Причиной тому — вырождение партии, переставшей быть руководителем рабочего класса.
После подавления протестов начался период «Пражской зимы» — период «нормализации», устранения последствий бурного 1968, характеризующийся как период застоя.

Глава 5. Итоги
Так какие же уроки можно вывести из событий января-августа 1968? Пройдемся по порядку.
В современном мире журналистика — такое же орудие классовой борьбы, составляющая часть культуры подавления. Подавления классового сознания.
В советском государстве журналистика — такое же инструмент классовой борьбы. Только цель у нее другая — она должна разжигать в людях стремление к борьбе, поскольку даже в «стране победившего социализма» классовая борьба еще не окончена.

Эту простую истину забыли чешские реформаторы, передав орудие борьбы рабочих в руки своих противников. Даже принимая тот факт, что Дубчек был противником любой цензуры, можно было выстроить работу медиа другим способом — не цензурировать их, а контролировать. Давать диссидентам высказываться, если им так хочется, публикуя на каждую антисоветскую статью десять лояльных нынешнему строю. Примерно так поступают современные правительства в развитых странах: левые не цензурируются, чаще всего, утопая в разнообразном информационном шуме правой направленности.

Диалектический метод предполагает, что следующий этап должен перенимать часть черт предыдущего, но из этого не следует, что попытка смешивать рынок и план — хорошая идея. Вводя рыночные механизмы в основу централизованного хозяйства, реформаторы надломали ему хребет, расстроив всю систему. Вполне возможно, осознанно.

«Демократизация» по-чехословацки — это предоставление свободы собраний и свободы строительства структуры для контрреволюционных элементов. Давать это делать в момент идущей классовой борьбы — верх глупости. Ничего общего с построением пролетарской демократии это не имеет. К сожалению, исторический опыт показывает, что за всеми разговорами о «свободе критики слева и справа» скрывается «свобода оппортунизма», подрывающую основы социалистического государства.

К этой ситуации очень хорошо подходит фраза, сказанная французским революционером Сен-Жюстом: «Никакой свободы врагам свободы!»
Однако все эти реформы представляются нам лишь результатом одного процесса, что, как раковая опухоль расползлась по территории всего соц.блока — вырождение партии. И разговор о причинах этого представляется нам по-настоящему важным. И требующим отдельного анализа.

К сожалению, уроки «Пражской весны» никто не выучил. В нашей стране реформаторы эпохи «Перестройки» как будто бы специально прошлись по всем граблям чешских товарищей, наставив большие шишки на народном лбу и показав, что было бы с Чехословакией, если бы туда не вошли советские танки.
Расплачиваться же за их невыученные уроки приходится нам.

1) Латыш. М. В. Пражская весна 1968 и реакция Кремля. М., 1998.
2) Платошкин. Н. Н. Весна и осень чехословацкого социализма. М., 2017.
3) Стыкалин. А. С. Пражская весна 1968 и разногласия в странах соц. лагеря // Славянский мир. Т. 15. 2020.
4) Синельщиков. Ю. Чехословацкий события глазам сержанта Совесткой армии и юриста. М., 2012.
5) Млынарж. З. Мороз ударил из Кремля. Нью-Йорк., 1988.
6) Шевченко. В. В. Навстречу рассвету. Ростов-на-Дону., 2011.
7) Dubcek. A. The hope dies last. The autobiography of A. Dubcek. Нью-Йорк., 1993.
8) Sam Marcy. Chechoslovakia 1968: the class character of events. Нью-Йорк., 1968.

«История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков»

В. О. Ключевский, выдающийся русский историк.

Протесты на Болотной Площади, митинги в 2018 и 2021, выступления противников СВО – многое случилось в российском политическом пространстве за последние десятилетия. Это были первые ростки пробивающегося народного недовольства устройством государства. Декада 10-х – 20-х годов прошла под полным доминированием либералов, оставив левых в стороне.

КПРФ в своей сути никогда не была революционной партией. Также ничего не вышло у антифашистского движения, популярность которого в 10-х годах уже шла на спад. В это же время наблюдается рост популярности марксизма, возникают локальные организации, некоторые из которых гордо именуют себя партиями. Однако быстро увеличивающееся количество подписчиков в социальных сетях почему-то не удалось конвертировать в первые шаги к светлому будущему.

Политическая конъюнктура изменилась — теперь от либерализма не осталось и следа. Казалось бы, вот он — благоприятный момент для перехвата инициативы за лидерство в оппозиционной борьбе. Но левое движение до сих пор не способно дать адекватный ответ современным вызовам: распространена всепоглощающая стагнация, медленно тлеющее разложение, расколы, ссоры и подковерные игры. От наблюдения за всем этим у вновь пришедшего активиста волосы встают дыбом и опускаются руки.

Если же после этого человек все же решил остаться в нашем сообществе, то у него появляется краеугольный вопрос, заданный ранее:

Что делать?

Подобный вопрос появился не только у нас. Последние месяцы по левым информационным ресурсам бродит призрак – отнюдь не коммунизма, а партии. Всё острее встают вопросы о необходимости создания структурированной организации.

В поисках ответов мы попробуем окунуться в прошлое и узнать, как же вели себя те, у кого получилось выполнить поставленные перед ними исторические задачи. Может быть, опыт прошлого поможет нам понять: в каком положении мы находимся, готовы ли мы вообще к созданию единой организации и с чего можно будет начать.

Глава 1. Детство.

«Первый период обнимает около десяти лет, приблизительно 1884—1894 гг. Это был период возникновения и упрочения теории и программы социал-демократии. Число сторонников нового направления в России измерялось единицами»

Ленин, «Что делать?», 1902.

Карл Маркс, родоначальник теории научного коммунизма, появление первой русской марксистской организации не застал – он умер за несколько месяцев до этого.  И немудрено, поскольку марксизм в среде радикальной русской интеллигенции был не в чести — тогда доживало свой век «народничество». Мы постараемся избежать закапывания в бездонную тему революционного движения 60-х – 80-х годов, а лишь обозначим некоторые важные моменты.

Народническое движение эклектично сочетало в себе идеи утопического социализма, либерализма и небольшую щепотку здорового буржуазного национализма. Народникам не нравился Запад и его мещанство, они хотели этого избежать, и потому стремились уйти от причины последнего – от капитализма. Они видели выход в русской крестьянской общине, что в силу уникальной исторической ситуации не разложилась к середине 19 века, как это произошло на Западе.

Общину, жившую по заветам коллективизма, они считали носителем «глубинной социалистической идеи», которая расцветет, если убрать сапог самодержавия, нещадно давивший русское крестьянство.

Более того, народники переняли идеи анархистов Бакунина и Ткачева, согласно которым крестьянство нужно только поднять на борьбу, оно готово хоть завтра взяться за вилы, а дальше оно там само как-нибудь. 

Позже эти мысли стали причиной появления двух подходов: «хождения в народ» и революционного террора. Если первый представлял из себя скомканную попытку агитации, то второй и вовсе отказывался от нее как от необходимой в среде простого народа. Они считали, что народу нужно было только дать повод — к примеру, убийство царя — и он сам свергнет самодержавие. А образованная интеллигенция поможет ему разобраться с тем, что же делать с упавшей на его макушку властью.

В 1881 народники добились того, чего хотели: отрубили голову гидре монархии, убили Александра II. Однако, на его место тут же встал Александр III. Тело гидры осталось на месте, а народ не смог и толком не захотел добивать раненого зверя.

Стало понятно, что идеи народничества потерпели фиаско. Особенно это стало очевидно после того, как «Народную волю», ведущую организацию народников, уничтожили.

Тогда же бывшие члены движения Плеханов, Засулич, Дейч и Аксельрод обратили внимание на марксизм. Уже в 1883 году они создали первую марксистскую организацию – группу «Освобождение труда».

По большому счету, вся деятельность группы была направлена на опровержение теории народничества и распространение марксизма. Уже на следующий год была создана первая марксистская группа на территории Российской Империи – группа Димитра Благоева, уничтоженная в 1887. Она была первой, но не единственной: вместе с ней кружки начали появляться на территории всей страны. Во многом это стало возможным ввиду кропотливой работы группы «Освобождение Труда» по переводу на русский язык текстов Маркса и Энгельса и распространению их в среде русской интеллигенции.

Нечто подобное переживало и наше движение не так давно. Вместе с ростом популярности левых ресурсов начали появляться кружки по всей стране. Самое интересное, что и в прошлом, и в современности они имеют схожие проблемы.

• Недостаточный уровень конспирации и обеспечения безопасности в кружках. На рубеже XIX-XX веков это приводило к арестам активистов бойцами Третьего отделения. Сейчас то же самое приводит к внедрению в кружки представителей противоположных идеологических течений или сотрудников «Центра Э». В лучшем случае это заканчивается избиениями, в худшем – уголовным делом за экстремизм.
• Недостаточный уровень организации агитации и обучения новых активистов не даёт поставить производство будущих членов единой организации на поток. В прошлом группа «Освобождение Труда» ставила эту работу целью всех марксистских организаций.
• Оторванность работы теоретической от работы практической с уклоном в сторону первой. Была и тогда, причем с неуемным рвением и детским неумением заниматься практикой.
• Диктаторские замашки лидеров кружков. С ними в начале своей революционной деятельности сталкивался и Ленин.

Хотя, впрочем, мы забыли, что любые аналогии ложны. Так какой же выход нашло левое движение тогда?

Глава 2. Отрочество.

«Как бы не были слабы в качестве революционной силы марксистские кружки, они уже должны действовать как революционная партия, стремясь стать в центре явно намечающегося оппозиционного движения»

Плеханов со слов Мартова, середина 1890-х годов.

В конце XIX века русский рабочий класс был очень молод, малочислен и фактически не имел прав, кроме тех, которые он выбил из глав предприятий стачками и забастовками.

Русское рабочее движение появилось в самом конце 70-х годов XIX века. Разрозненные выступления первых пролетариев к 90-м годам сменились хорошо организованными, но пока еще не самыми массовыми забастовками второго поколения русского рабочего класса.

В пику нашему времени на рост рабочей активности социал-демократы смогли ответить: ранее разобщенные кружки начали объединяться в небольшие союзы, ответственные за определенные местности. Для простоты изложения остановимся на одном из них — «Союз Борьбы за Освобождение Рабочего Класса».

«Союз» был создан в конце 1895 года, основную роль в этом сыграли Мартов, Ленин и Потресов. Признав, что «марксизм нельзя привить лабораторным путём», и что излишнее рвение в навязывании рабочим сразу всего марксистского подхода только отталкивает их, «Союз» в первую очередь вёл экономическую агитацию. Также он занимался организационными аспектами, пытаясь контролировать стачки, разгоравшиеся по всему Петербургу.

Однако уже в 1896 году организация была уничтожена Третьим отделением. Позже и Мартов, и Ленин признавали причиной провала недостаток внимания к конспирации. Последний же и вовсе думал, что о деятельности «Союза» жандармы знали с самого начала, но ему дали подрасти, чтобы взять сразу как можно больше активистов.

Чуть ранее, в начале 1890-х годов, расцвел «легальный марксизм»: марксистская литература начала распространяться, проходя цензурный контроль. В первое время дремучий бюрократический аппарат Российской Империи не видел нового врага – так сильно на его месте привыкли видеть народничество. Этим пользовался Плеханов. Таким образом в его работах разбирались ошибки предыдущих поколений революционеров-народников. Ничего удивительного, что чиновничество вначале и не догадалось, что оно разрешает к печати.

Несмотря на всю свою неповоротливость, со временем правительство все-таки узнало, кто его новый враг, и цензурные требования ужесточились: совсем радикальные работы начали запрещать. Многие «легальные марксисты» поплыли по течению, старательно исключая из своих сочинений всё, что могло не понравится строгому цензору. И, наверное, правильно поступали, ведь для распространения марксизма нужна любая площадка.

В это время попытки русских «социал-демократов» Струве и Туган-Барановского по «улучшению» Маркса совпали с другой известной попыткой его «улучшить» — с появлением «реформистского пути» установления социализма. 

Против этих «улучшений» выступил «Тройственный союз» Ленина, Мартова и Потресова. Он доказывал, что подобные попытки переосмысления марксизма ошибочны и идут от непонимания самого марксизма и от простой человеческой глупости. Тогда же появилась идея о создании единого органа агитации и пропаганды с целью защиты ортодоксального марксизма. В 1900 году появилась «Искра». Она практически сразу сцепилась с «Рабочим делом» и «Рабочей мыслью». Опять ссоры, расколы и размежевания.

Суть конфликта была в разном понимании пределов агитации и в разном отношении к организации рабочего класса: «Рабочее дело» и «Рабочая мысль» считали, что агитация так и должна оставаться исключительно экономической, и что сам рабочий класс в состоянии определить, за что ему бороться. «Искра» же отвечала, что агитация должна быть всеобъемлющей, что сам рабочий класс не в состоянии перейти от экономических требований к политическим, не в состоянии поднять классовый вопрос, — всему этому его должны научить социал-демократы. Последовали кровопролитные публицистические баталии.

С середины 90-х годов XIX века в среде движений, подобных «Союзу Борьбы за Освобождение Рабочего Класса», шли непрекращающиеся разговоры о партии, которые переросли в создание в 1898 году «Российской социал-демократической партии». Она была создана по достаточно простой схеме: от всех крупнейших «союзов» были присланы делегаты. Однако единственное, что там было по-настоящему создано — это название. Ни устава, ни программы тогда не появилось. Манифест новой организации доверили Струве, который скоро вообще выпал из обоймы социал-демократов, а ЦК, выбранный на том съезде, был схвачен вместе со всеми делегатами. 

Таким образом, создание партии носило чисто формальное, декларативное значение. Само левое движение хоть и пребывало в подъеме, но многочисленные внутренние противоречия, ссоры и склоки не способствовали реальному объединению левых сил. Начался период в истории русской социал-демократии, когда казалось, что из болота бесконечных раздоров уже нельзя вылезти.

Глава 3. Юность.

«Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться»

Ленин, Заявление редакции «Искры», 1900.

В редакции «Искры» между Плехановым и Лениным разгорелся скандал по поводу отношения к «Рабочему делу» и «Рабочей мысли», который обернулся в конфликт за распределение авторитета и власти в редакции. Даже несмотря на то, что конфликт был улажен, от дружеских отношений внутри коллектива не осталось и следа.

После разгрома первого съезда партии было очевидно, что необходимо было собираться еще раз. Этот процесс значительно затянулся. 

Только в 1903 году в Брюссель, а потом в Лондон приехали делегаты от большинства социал-демократических организаций Российской Империи. В их числе были представители редакции «Искры», заранее выработавшие и опубликовавшие набросок программы партии, представители редакций «Рабочего Дела» и «Рабочей Мысли», и бесчисленное количество «союзов», не желавших терять свою автономию по отношению к партийному центру. Съезд обещал быть интересным.

Так и получилось. После некоторых чисто формальных обсуждений организационных вопросов делегаты перешли к обсуждению о месте «БУНДа» (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России) в составе партии.

«БУНД» — абсолютно такой же союз социал-демократический союз, как и все, но с одной очень существенной особенностью: он формировался не только по территориальному признаку, но и по национальному, то есть «БУНД» защищал интересы рабочих евреев на большой территории самых западных губерний Российской Империи. Его делегаты настаивали на фактической независимости «БУНДа» от центра: самостоятельная выработка программы и тактики, собственное руководство и прочее. Очевидно, что подобные стремления никому из членов партии не понравились. Делегаты «БУНДа» в ответ на жесткую критику подобного подхода «организации в организации» покинули съезд, а вместе с ними партию покинул весь «БУНД». 

Удивительно, но похожая ситуация имела место быть и с «Южным рабочим» — социал-демократической газетой, также претендовавшей на важное место в партии. Редакция «Южного рабочего» настаивала на более мягкой иерархии в партии, где значительно большее место оставалось для местных организации. Это не понравилось редакции «Искры» и ее сторонникам. В итоге «Южный рабочий» проиграл, а газета и вовсе была распущена, несмотря на ожесточенное сопротивление.

После этого «расколы и размежевания» не закончились: Мартынов, член редакции «Рабочего Дела», продолжая отстаивать идеи экономизма и стихийности, пытался ответить на обвинения в «Бернштейнианстве» (реформизме), высказанные ранее Лениным. Конфликт так и не был улажен, что вылилось в уход в оппозицию делегатов от «Рабочего Дела» и «Рабочей Мысли».

Все события, описанные нами ранее, были лишь большой затравкой для следующей трагедии – расколу партии на «большевиков» и «меньшевиков». У нее было два акта: вопрос о первом пункте устава и о составе редакции «Искры». Начнем по порядку.

Первый пункт говорил о том, кто мог считаться членом партии. Было предложено два варианта:

1.       Мартов считал, что членом партии мог считаться любой человек, «принимающий её программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из её организаций».

2.       Ленин же настаивал на «личном участии человека в одной из организаций».

Так в чем же разница? В разном понимании устройства партии. Ленин настаивал на строительстве партии профессиональных революционеров, что предполагало личное участие в работе и фокус именно на ней. Мартов же рассчитывал на массовость движения, поэтому ему было достаточно согласия человека с программой.

Учитывая ярко выраженную оппозицию Ленину и вес Мартова среди «искровцев», он предсказуемо победил. Позже лишь Мартов настаивал на таком принципиальном значении этого первого пункта, Ленин был готов им поступиться. 

Поэтому нам кажется, что второй акт трагедии имел куда большее значение для противоборствующих сторон. Почему же так важен состав редакции «Искры»?
«Искра» стала центром, вокруг которого партия строилась после первого съезда, приобретя колоссальное значение в деле пропаганды. Переводя на современный язык: она стала ведущим медиа-ресурсом, который определял агитационную работу партии, дальнейшие действия партии и отношение к тем или иным вопросам. Фактически тот, кто контролировал «Искру», контролировал работу партии.

Изначально в состав редакционной коллегии входило шесть человек: Ленин, Мартов, Потресов, Плеханов, Аксельрод, Засулич. После конфликта, описанного в начале главы, работа редакции часто прерывалась из-за паритета противоборствующих сторон по отношению к тем или иным вопросам: на одной стороне — Ленин, Мартов, Потресов, на другой — Плеханов, Аксельрод, Засулич. Было предложено добавить 7 члена к существовавшей редакции – Троцкого. «Старики» выступили решительно против, считая, что он будет сторонником «молодых». Потому Ленин предложил новый вариант – сузить редакцию до трех человек: его самого, Плеханова и Мартова. И началось.

За время съезда Мартов и Ленин успели разругаться, а Плеханов сблизился с последним. Мартов, понимая, что в случае конфликта останется в меньшинстве, и думая, что существует некая договоренность между Лениным и Плехановым о совместной работе против него, постарался выступить против такого сужения редакции. Его ожидаемо поддержали Потресов, Аксельрод и Засулич, однако представители «Рабочего Дела» и «Рабочей Мысли» уже к тому моменту покинули съезд, окончательно со всеми разругавшись, что оставило Мартова в меньшинстве. Он ничего не смог сделать, чтобы помешать принять новый состав редакции. Так партия раскололась на «большевиков» и «меньшевиков».

Мартов решил не сдавать позиции и идти до конца: он добровольно вышел из состава редакции и попытался выиграть бой уже после его окончания. Мартов выдвинув положение о том, что он и поддержавшие его члены партии подвергаются травле со стороны «большевиков», и что Ленин буквально сотворил раскол с целью увеличения собственного веса в партии.

Ленин в это же время получил от Аксельрода обвинение в «бонапартизме», и в излишней централизации организации, которая «дает возможность оппортунизму проникнуть в самый центр партии». Ленин активно дал понять, что все решения съезда обязательны для членов партии и что все они в данный момент занимаются саботажем работы в целях удовлетворения собственных амбиций.

Раскол, изменивший историю всего революционного движения, случился из-за внутренней подковерной борьбы между несколькими центрами силы.

Глава 4. Итог.

«Часто у человека нет иного врага, кроме самого себя»

Цицерон, выдающийся консул, оратор и борец за свободу.

Также как и у человека часто нет врагов, кроме самого себя, так и у движения может не оказаться ни одного противника, кроме тех, что до поры до времени, сопровождают его и являются его частью, пока оно только крепнет. И имя им разброд и шатание.

Именно неорганизованность является причиной всех бед и раздоров, случающихся у нас на пути. И была причиной тех проблем, что вставали перед нашим предшественниками.
Мы переживали и переживаем во многом похожие этапы развития, как и они более, чем 100 лет назад. Медленное распространение идеи с отрицанием господствующей оппозиционной мысли, резкий всплеск популярности, который приводит к повальному росту кружков, что, кажется, не дает движению ничего.

На самом деле, так только кажется – количественные изменения всегда перетекают в качественные. Появляется множество локальных марксистских организации, которым в виду различия времени куда проще создать свой ресурс. Уже были и есть бесконечные склоки, вызванные как идеологическими причинами, так и личными. Появление «легального марксизма», доносящего с разрешения властей удобный им образ марксизма, даже его большая популярность была и более, чем 100 лет назад.

Однако есть и существенные отличия.
Во-первых, состояния мира вокруг нас. Мир медленно, но верно движется к кризису и бойне, и у нас в отличие от наших предшественников нет времени на долгое и кропотливое выстраивание организации. Большевикам до войны и кризиса, изменивших все, давалось 11 лет. Сколько же есть у нас? Почему-то нам кажется, что значительно меньше.

Во-вторых, состояние рабочего движения. Несмотря на то, что в последнее время мы видим значительный рост активности рабочего движения, поводов для оптимизма немного, поскольку она еще слишком мала. Все ухудшается еще одним фактом, требующим нашего понимания – мы не в состоянии вывести рабочего из классовой спячки, пока он сам из нее не выйдет. Можно бесконечно носиться по предприятиям и бизнес-центрам с листовками и речами, но покуда люди самостоятельно не поймут, что достойную зарплату и право на нормальное обращение не дают, а берут, подобные «забеги» опасны и бесполезны. Наше время наступает лишь после осознания рабочими их экономических интересов, и мы им нужны лишь для того, чтобы доказать им, что мир – игра с нулевой суммой, и чтобы им стало густо, их хозяевам должно стать пусто.

В-третьих, абсолютно очевидные отличия в вопросах конспирации и самой организации.
Таким образом, мы возвращаемся к вопросу, поставленному в самом начале.
Что делать?

Во-первых, осознать свое положение. Понять, что до нашего 1917 нам еще как до Эвереста и что не нужно рваться в бой раньше времени. Наша задача агитация и пропаганда, политические обличения и выработка организации.
Во-вторых, установление устойчивой коммуникации между уже появившимися левыми организациями, а в идеале выработка единого агитационного органа с четким разделением задач в качестве стержня, вокруг которого будет построена будущая организация, дабы оказаться готовыми к стихийному росту рабочего движения, что явно не за горами.
В-третьих, понимание, что ссоры и конфликты, постоянно вспыхивающие между разными левыми это естественно, от этого не стоит опускать руки. Не уж то сейчас кто-то помнит про отколовшийся «БУНД»? А крупная организация была, между прочим, и событие это тогда казалось знаковым. К сожалению, по-другому просто не может быть без строгой партийной дисциплины, которой не может быть без партии.

Начало всегда кажется трудным. Многие бы из тех, кто знал партийную кухню, не поверили бы в 1898-1903, что это движение меньше, чем через 15 лет сможет совершить в России социалистическую революцию. Поэтому так важно начать, так важно наконец начать заниматься делом агитации и пропаганды организовано, подготавливая почву для будущей по-настоящему серьезной работы.

Список источников
1) Первый съезд РСПРП. Документы и материалы. М., 1958.
2) Второй съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959.
Список, использованной литературы.
1) Аксельрод П. Б. Объединение русских социал-демократов и ее задачи., 1903.
2) Ленин В. И. Как чуть не потухла «Искра»., 1900.
3) Ленин В. И. С чего начать?., 1902.
4) Ленин. В. И. Что делать?., 1902.
5) Ленин В. И. Письмо товарищу о наших организационных задачах., 1903.
6) Ленин. В. И. Рассказ о втором съезде РСДРП., 1903.
7) Ленин. В. И.  Шаг вперед, два шага назад., 1904.
8) Мартов. Ю. О. Борьба с осадным положением в РСДРП., 1904.
9) Мартов. Ю. О. Записки социал-демократа. // Сост. Савельев. П. Ю. М., 2004.
10) Плеханов. Г. В. Дневники социал-демократа. Женева., 1905.
11) Полевой. Ю. З. Зарождение марксизма в России 1884-1893. М., 1959.
12) Троцкий. Л. Д. Наши политические задачи., 1904.
13) Жуйков. Г. С. Группа «Освобождения Труда». М., 1962.

«Мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрёшь с голоду, платят риском помереть со скуки.»

один из лозунгов майских протестов

В Новой и Новейшей истории человечества есть множество знаменательных дат, которые навсегда перекроили судьбы целых народов. Обычно это годы великих потрясений:1848 – «Весна народов», 1871 – рождение и смерть первого социалистического государства, 1914 – начало Первой Мировой Войны, 1917 – Октябрьская Революция и так далее. Таким же был и 1968 год.

«Пражская весна», «Красный май», пик протестов против войны во Вьетнаме, основание «Фракции Красной Армии» (признана террористической), окончательное оформление новой сексуальности и полная победа «новых левых» на красном фланге внесистемного протеста – многое случилось в тот безумный год. Мы не будем стараться объять необъятное, и потому сконцентрируемся только на одном их этих по-настоящему эпохальных событий – студенческих протестах в Париже.

Хотя мы должны договориться с Вами сразу, они не были полностью студенческими, это миф, посеянных в головах и взращенный незнанием. Причина этого незнания кроется в двух вещах – комканной историографии и такой же комканной учебной программе.

Первая причина объясняется спецификой вопроса: в советской науке был один взгляд на те события, сформированный почти сразу же по окончании протеста – анархические и троцкистские молодежные организации слили накопившееся социальное недовольство в силу своей оппортунистической натуры, а «ФКП» (Французская Коммунистическая Партия) не смогла захватить контроль над массами и направить их энергию в нужное русло. Историки же после 1991 так и не смогли отрефлексировать те события в полной мере.

Вторая причина является общей бедой для событий второй половины 20 века: на их изучения уже нет времени в конце школьного обучения, как и желания. Так что недуг незнания не обошел стороной и тех, кто причисляет себя к левым. Поскольку «история ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков» мы решили постараться ликвидировать этот пробел.
Как чуть не свершилась революция в одной из ведущих капиталистических стран? Кто такие «новые левые»? Зачем они начали переосмыслять Маркса? И почему «Красный май» все же потерпел поражение?

Глава 1. Как живет одномерный человек?

«Одномерный человек – это тот, кто живет в мире своих иллюзий и абсолютизирует их, становясь при этом жертвой проходимцев, использующих его в своих целях»

Герберт Маркузе, «Одномерный человек», 1964 год.

В 1958 году пала Четвертая Французская Республика. Причиной ее падения стала неудачная для Парижа война за независимость Алжира. По её итогу правительство было парализовано, страна расколота, назревал масштабный конституционный кризис, и всем стало понятно, что Францию, как и 20 лет назад нужно спасать.

Шарль Де Голль после своего поражения в борьбе за власть сразу после Второй Мировой Войны был готов принять управление. Он считал, что стране, дабы вывести ее из кризиса, нужна сильная рука очень авторитетного и волевого человека. Спаситель Франции вполне подходил на эту роль, по крайней мере, так считали французы и в принципе сам Де Голль.
Поэтому, когда Шарлю выкатили красную дорожку, прокатившуюся по всем Елисейским полям, попросили его взять власть в свои руки и спасти Францию еще раз, он предоставил целый ряд условий, при которых он согласится эту власть взять. Самое важное из них – разрешение на изменение конституции.

Де Голль существенно увеличил полномочия президента и правительства, фактически превратив Францию в суперпрезидентскую республику. И французы были не против – 80% избирателей ответили «да» на референдуме о ее принятии.
Шарль уверенно держался в своем кресле, смог решить «алжирскую проблему», пытался вернуть Франции ее было величие: при нем в 1960 была разработана атомная бомба и в 1966 страна вышла из НАТО. Также он занялся урезанием соц. пакета рабочих, привлечением иностранных инвестиций. Делалось последнее за счет удешевления собственной рабочей силы и активного завоза в страну трудовых мигрантов из бедной Испании. Работали эти люди не по коллективному договору, заключенному профсоюзом, а лично договариваясь с начальником.

Несмотря на все попытки увеличения экономического благосостояния граждан (ВВП в те годы быстро летел вверх), росла инфляция, идя рука об руку с высокой безработицей. Особенно тяжело было найти работу студентам с высшим образованием – усилиями Шарля во Франции было открыто множество университетов, что выпускали студентов пачками да такими, что рынок труда просто не успел перерабатывать весь этот поток юношей и девушек. Бедным студентам вообще не везло: общежития были переполнены, многие студенты зарабатывали себе на пропитание самостоятельно. Более того, 70-80% первокурсников не доучивалось до конца, поскольку во Франции в то время практически невозможно было совмещать учебу с работой. Конечно, особенно от этого страдали дети из бедных семей, чьи родители просто не могли им помочь финансово.

Бедных же семей было не мало: из 15 млн рабочих 3,8 млн получали зарплату ниже прожиточного минимума, определенного местными профсоюзами.
Показатели экономического неравенства для 60-х были очень большими: 50% самых бедных контролировало только 3% процента национального благосостояния в то время, как 10% самых богатых – 50%. Эти показатели были в два раза выше, чем в США и ФРГ.

Все 60-е профсоюзная активность растет – реакция на поднимающиеся вверх безработицу, инфляцию и социальное неравенство. Растет и радикализация взглядов: за левого кандидата Миттерана на президентских выборах 1965 года проголосовало 45% избирателей. Де Голль смог обойти его всего на 5% и то только во втором туре.

Экономические причины недовольства созрели, взгляды масс левели, давно созданная и очень хорошо организованная «Французская Коммунистическая Партия» была, даже масштабные профсоюзы способные организовать общенациональную политическую стачку были. Так почему же протест в итоге проиграл?

Во-первых, во французской студенческой среде, в будущем моторе протеста, старые партийные функционеры не вызвали никакого уважения, студенты считали своими уже других левых. Во-вторых, эта хорошо организованная партия так умудрилась закостенеть в системе, что в нужный момент так и не поняла, что ей делать, но об этом позже.

Так кто же эти «другие левые»? К сожалению, наш дальнейший разговор невозможен без небольшого и очень обобщенного ликбеза в идеи Франкфуртской школы марксизма, где мы постараемся не закапываться в структурализм, мысли Альтюссера и экзистенциалистов, поскольку они куда больше касаются философии, чем политики, хотя, безусловно, французы хорошо знали эти идеи и влияние их на общественное сознание того времени огромно. Что вообще такое «Франкфуртская школа»? Это обобщенное названия направления в философии, пытающегося осмыслить марксизм в новых реалиях.

А зачем его вообще осмыслять? Представители новой школы марксизма пытались понять, почему пластмассовый мир все же оказался сильней, рабочим не оказался нужен лучик июльского неба, или почему все-таки, несмотря на колоссальный подъем рабочего движения в конце 10-х – начале 20-х годов, мировой революции так и не случилось. И главное эти люди пытались разобраться, как же свергнуть нынешний мировой порядок с оглядкой на современное общество, густо замешивая фрейдизм с марксизмом.

Причину прошлой неудачи они видели в самом пролетариате. Тогда он пошел за социал-демократами, момент оказался упущен и повторить его нельзя, поскольку сама структура общества изменилась. По их мнению, на смену классовой борьбе пришла борьба за головы людей и их сознание. Основным стал вопрос об информации, о формировании потребителя, «одномерного человека», о распространении ложного сознания, которое формирует рабочего, формирует его бессознательные механизмы, сливаясь в одну систему подавления человеческой воли.

Тут стоить вспомнить о Фрейде, который говорил о том, что культура сама по себе — это всегда немного подавление, а именно подавление наших низменных страстей. Но культура потребления уже не является просто подавлением, она есть сверхподавление — подавление не только низменных страстей индивида, но и его сущности. Более того, революционная роль рабочего класса тоже отвергалась мыслителями «Франкфуртской школы» — на смену ему, по их мнению, пришли маргиналы, освободившиеся от ложного сознания и способные пробудить остальных людей.

Глава 2. «Структуры действительно вышли на улицы.»

«Вначале делают предупреждение, потом стреляют в воздух, один раз, второй, а если это не действует, то — по ногам»

Де Голль, 8 мая 1968.

22 марта 1968 года студенты захватывают университет в Нантере, требуя освободить их товарищей, посаженных за антивоенную агитацию и восстановления студентов отчисленных за политический активизм.

Студенчество в начале 1968 года медленно начинало закипать: тяжелые условия жизни, бедность, огромная бюрократизация университетской жизни и абсурд правил распорядка. По каким-то абсолютно непонятным причинам в том же Нантере мужчинам можно было приходить в женское общежитие, а наоборот – нет. И все это в местах с очень высокой плотностью людей горячих и легких на подъем.

2 мая в Париже из Сорбонны были исключены несколько студентов левых взглядов. 3 мая проходит митинг студентов в их поддержку, что был жестоко разогнан силами полиции. 7 мая не работают все высшие и средние учебные заведения – они вышли на протест в знак солидарности с парижскими студентами. По всей стране идут многочисленные студенческие митинги, их участники вступают в стычки с полицией.

10-11 мая – «ночь баррикад», весь Париж был заставлен заграждениями, полиция берет их с большим трудом. 13 мая – всеобщая политическая стачка, к студентам присоединяются крупнейшие профсоюзы. Люди требуют отставки Де Голля и улучшение условий жизни. 20 мая – второй раунд стачки, в ней принимает участие пятая часть населения (10 млн человек). 25 мая – штурм Сорбонны силами правопорядка: полторы тысячи раненых, 800 задержанных, Сорбонна устояла.

28 мая – переговоры с правительством: повышение минимального порога заработной платы на 13%, увеличение соц. пакета, отмена прошлых антисоциальных реформ, разрешение легальной агитации на предприятиях, подключение мигрантов к коллективным трудовым договорам, новый закон об образовании, увеличивающий финансирование университетов и дающий им автономию, а также досрочные выборы в парламент.

29 мая Де Голль принимает странное решение: летит в ФРГ, для того чтобы заручиться поддержкой французских войск, расквартированных там. Шарль начал рассматривать силовой способ решения проблемы.
Однако за месяц боев французы устали. Студенты успокоились, профсоюзы, добившись своего призвали французов возвратиться на рабочие места, а оппозиция не смогла сплотиться. Теперь ей надо было готовиться к внеочередным парламентским выборам. В середине июня в стране воцарилось прежнее спокойствие.
На выборах все левые партии потерпели сокрушительное поражение.

Всё дело в доверии партий и народа. Для простоты объяснений возьмем «ФПК». Партия продолжала стоять на марксистских позициях только на бумаге, на самом деле она уже давно была встроена в политическую систему Франции. Лидеры партии не были ничьим авангардом, наоборот майские события стали для них неожиданностью, причем такой, что частично они вышли из оцепенения лишь спустя несколько дней после начала протеста, а после этого вообще не смогли на него повлиять. Более того, даже отнеслись к нему враждебно.

Студенчество – двигатель «Красного мая» не доверяло этим людям, скептически относясь к опыту СССР после Ленина. Они пытались найти нечто новое, везде и всюду создавали органы самоуправления и советы, которые возглавляли работу на разных направлениях. К примеру, Сорбонна месяц работал без всей сложной иерархической структуры говорящих голов деканата, студенты самостоятельно устроили новый, лучший быт своего второго дома.

Однако, в их среде не было никакого идеологического монолита. Там были все: от анархистов во всех своих многочисленных ликах, до коммунистов самых различных окрасов, признающие совсем разных кумиров. Конечно, на них повлияли идеи о маргиналах, как новых революционерах. Именно отсюда растут ноги у «гошизма» — попытки заново придумать марксизм. На деле же он куда больше отдавал народничеством с его тягой к герою-революционеру.

Как-то Горький напишет: «И с героями на час тоже надобно нам проститься, потому как необходим героизм на всю жизнь, героизм чернорабочего революции». Французское студенчество было не готово менять мир, он было в состоянии лишь заявить о своем желании. Как оказалось они были лишь заражены духом протеста от своих учителей и подогреты невзгодами жизни. Когда-то в мае 1968 на улицах Парижа появилась надпись: «структуры не выходят на улицы» в смысле того, что они не «структура», не масса потребителей, подчиняющейся одной волне мышления. Однако эти люди оказались неправы – их протест был им продан, выменян как одноразовое приключение, как способ заявить, а не сделать. Потому куда ближе к реальности другая цитата уже философа-структуралиста Жака Лакана: «Структуры действительно вышли на улицы».

Профсоюзы же, не возглавляемые революционной партией к тому моменту давно скатились в экономизм, с небольшой примесью внешних политических требований.
Чему же все-так может научить «Красный Май» 1968 года? На самом деле, даже при формировании объективного фактора изменений, запроса общества на них, все еще важен субъективный фактор – партия как авангард движения. Во Франции ее не оказалось, студенты-гошисты не были способны ее сформировать. В итоге левому движению не удалось изменить экономических базис страны, но удалось сделать несколько важных вещей. Во-первых, было начато строительство социального государства во Франции: в 1969 был утвержден привычный нам плановый отпуск, в 1970 были введены декреты, быстро начали расти пенсии и пособия по безработице. Во-вторых, протесты 1968 года фактически окончили политическую карьеру Шарля Де Голля и в 1969 он уйдет во отставку.

Весь 1968 год доказал «новым левым», что классовый подход еще не устарел и что, пускай, информация и определяет мышление, однако она является лишь одним из инструментов подавления свободы. Доказал он и что маргиналы неспособны выполнить свою революционную роль, и что лишь с поддержкой рабочих левый протест может добиться хотя бы чего-то.

«Красный май» привел очевидные доказательства, что даже в самом центре «золотого миллиарда», капитализм можно тряхнуть и, следовательно, сбросить, каким бы безнадежным делом это не казалось. Быть может, в этой ситуации только и остается, что прислушаться к кличу французских студентов: «Будьте реалистами, требуйте невозможного!».

Список Литературы
1) Арзаканян. М. Ц. Политическая история Франции. М., 2003.
2) Арзаканян. М. Ц. Великий Де Голль. М., 2011.
3) Айриян. Р. С, Савчук. В. С. 1968: «Апокалипсис у ворот», «Социализм с человеческим лицом» и Сексуальная революция. М., 2018.
4) Болтанский. Л., Кьяпелло. Э. Новый дух капитализма. Париж., 1999.
5) Жижек. С. В 1968-м структуры впервые вышли на улицы. Сделают ли они это снова? М., 2008.
6) В. Ф. Коломийцев. Рабочий класс и профсоюзы Франции в борьбе против монополий. М., 1981.
7) Посконин В. С. Французская публицистика и историография «красного мая» 1968 г. М., 1982.
8) Семенов. А. Л. Май 1968 во Франции // левые в Европе 20-ого века. М., 2001.
9) Шубин. А. В. «Красный май»: что это было? М., 2018.